Мы сидели с Мишкой и Аленкой на песке около домоуправления и строили площадку для запуска космического корабля. Мы уже вырыли яму и уложили ее кирпичом и стеклышками, а в центре оставили пустое место для ракеты. Я принес ведро и положил в него аппаратуру.

 Мишка сказал:

 — Надо вырыть боковой ход — под ракету, чтоб, когда она будет взлетать, газ бы вышел по этому ходу.

 И мы стали опять рыть и копать и довольно быстро устали, потому что там было много камней.

 Аленка сказала:

 — Я устала! Перекур!

 А Мишка сказал:

 — Правильно.

 И мы стали отдыхать.

 В это время из второго парадного вышел Костик. Он был такой худой, прямо невозможно узнать. И бледный, нисколечко не загорел. Он подошел к нам и говорит:

 — ЗдорОво, ребята!

 Мы все сказали:

 — ЗдорОво, Костик!

 Он тихонько сел рядом с нами.

 Я сказал:

 — Ты что, Костик, такой худущий? Вылитый Кощей…

 Он сказал:

 — Да это у меня корь была.

 Аленка подняла голову:

 — А теперь ты выздоровел?

 — Да, — сказал Костик, — я теперь совершенно выздоровел.

 Мишка отодвинулся от Костика и сказал:

 — Заразный небось?

 А Костик улыбнулся:

 — Нет, что ты, не бойся. Я не заразный. Вчера доктор сказал, что я уже могу общаться с детским коллективом.

 Мишка придвинулся обратно, а я спросил:

 — А когда болел, больно было?

 — Нет, — ответил Костик, — не больно. Скучно очень. А так ничего. Мне картинки переводные дарили, я их все время переводил, надоело до смерти.

 Аленка сказала:

 — Да, болеть хорошо! Когда болеешь, всегда что-нибудь дарят.

 Мишка сказал:

 — Так ведь и когда здоровый, тоже дарят. В день рождения или когда елка.

 Я сказал:

 — Еще дарят, когда в другой класс переходишь с пятерками.

 Мишка сказал:

 — Мне не дарят. Одни тройки! А вот когда корь, все равно ничего особенного не дарят, потому что потом все игрушки надо сжигать. Плохая болезнь корь, никуда не годится.

 Костик спросил:

 — А разве бывают хорошие болезни?

 — Ого, — сказал я, — сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне все тело, каждую болячку отдельно зеленкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве?

 — Конечно, хорошо, — сказал Костик.

 Аленка посмотрела на меня и сказала:

 — Когда лишаи, тоже очень красивая болезнь.

 Но Мишка только засмеялся:

 — Сказала тоже — «красивая»! Намажут два-три пятнышка, вот и вся красота. Нет, лишаи — это мелочь. Я лучше всего люблю грипп. Когда грипп, чаю дают с малиновым вареньем. Ешь сколько хочешь, просто не верится. Один раз я, больной, целую банку съел. Мама даже удивилась: «Смотрите, говорит, у мальчика грипп, температура тридцать восемь, а такой аппетит». А бабушка сказала: «Грипп разный бывает, это у него такая новая форма, дайте ему еще, это у него организм требует». И мне дали еще, но я больше не смог есть, такая жалость… Это грипп, наверно, на меня так плохо действовал.

 Тут Мишка подперся кулаком и задумался, а я сказал:

 — Грипп, конечно, хорошая болезнь, но с гландами не сравнить, куда там!

 — А что? — сказал Костик.

 — А то, — сказал я, — что, когда гланды вырезают, мороженого дают потом, для заморозки. Это почище твоего варенья!

 Аленка сказала:

 — А гланды от чего заводятся?

 Я сказал:

 — От насморка. Они в носу вырастают, как грибы, потому что сырость.

 Мишка вздохнул и сказал:

 — Насморк — болезнь ерундовая. Каплют чего-то в нос, еще хуже течет.

 Я сказал:

 — Зато керосин можно пить. Не слышно запаха.

 — А зачем пить керосин?

 Я сказал:

 — Ну не пить, так в рот набирать. Вот фокусник наберет полный рот, а потом палку зажженную возьмет в руки и на нее как брызнет! Получается очень красивый огненный фонтан. Конечно, фокусник секрет знает. Без секрета не берись, ничего не получится.

 — В цирке лягушек глотают, — сказала Аленка.

 — И крокодилов тоже! — добавил Мишка.

 Я прямо покатился от хохота. Надо же такое выдумать. Ведь всем известно, что крокодил сделан из панциря, как же его есть?

 Я сказал:

 — Ты, Мишка, видно, с ума сошел! Как ты будешь есть крокодила, когда он жесткий. Его нипочем нельзя прожевать.

 ~ Вареного-то? — сказал Мишка.

 — Как же! Станет тебе крокодил вариться! — закричал я на Мишку.

 — Он же зубастый, — сказала Аленка, и видно было, что она уже испугалась.

 А Костик добавил:

 — Он сам же ест что ни день укротителей этих.

 Аленка сказала:

 — Ну да? — И глаза у нее стали как белые пуговицы.

 Костик только сплюнул в сторону.

 Аленка скривила губы:

 — Говорили про хорошее — про гриба и про лишаев, а теперь про крокодилов. Я их боюсь…

 Мишка сказал:

 — Про болезни уже все переговорили. Кашель, например. Что в нем толку? Разве вот что в школу не ходить…

 — И то хлеб, — сказал Костик. — А вообще вы правильно говорили: когда болеешь, все тебя больше любят.

 — Ласкают, — сказал Мишка, — гладят… Я заметил: когда болеешь, все можно выпросить. Игру какую хочешь, или ружье, или паяльник.

 Я сказал:

 — Конечно. Нужно только, чтобы болезнь была пострашнее. Вот если ногу сломаешь или шею, тогда чего хочешь купят.

 Аленка сказала:

 — И велосипед?!

 А Костик хмыкнул:

 — А зачем велосипед, если нога сломана?

 — Так ведь она прирастет! — сказал я.

 Костик сказал:

 — Верно!

 Я сказал:

 — А куда же она денется! Да, Мишка?

 Мишка кивнул головой, и тут Аленка натянула платье на колени и спросила:

 — А почему это, если вот, например, пожжешься, или шишку набьешь, или там синяк, то, наоборот, бывает, что тебе еще и наподдадут. Почему это так бывает?

 — Несправедливость! — сказал я и стукнул ногой по ведру, где у нас лежала аппаратура.

 Костик спросил:

 — А это что такое вы здесь затеяли?

 Я сказал:

 — Площадка для запуска космического корабля!

 Костик прямо закричал:

 — Так что же вы молчите! Черти полосатые! Прекратите разговоры. Давайте скорей строить!!!

 И мы прекратили разговоры и стали строить.