После уроков мы с Мишкой собрали свое имущество и пошли домой. На улице было мокро, грязно и весело. Только что прошел сильный дождь, и асфальт блестел как новенький, воздух пах чем-то свежим и чистым, в лужах отражались дома и небо, а если идти с горы, то сбоку, возле тротуара, мчался бурный поток, вроде горной речки, красивый поток, коричневый, с водоворотами, завихрениями и бурунами. На углу улицы в землю была вделана решетка, и здесь вода совершенно распоясалась, она плясала и пенилась, булькала, как цирковая музыка, или, наоборот, журчала и шкворчала, словно жарилась на сковородке. Просто прелесть…

 Мишка сейчас же, как все это увидел, полез в карман и вытащил спичечный коробок. Я помог ему достать спичку для мачты, дал ему листок бумаги, мы сделали парус и воткнули все это в коробок. Сразу получился не коробок, а кораблик. Мы его спустили на воду, и он тут же поплыл с ураганной быстротой. Его вертело туда-сюда и бросало, он подпрыгивал и несся вперед, то задерживаясь ненадолго, а то давая сто узлов в час. Мы сейчас же начали озвучивать это дело, потому что мы сразу стали капитаном и штурманом — я и Мишка. Мы кричали, когда кораблик садился на мель.

 — Задний ход — чух-чух-чух!

 — Полный задний — чух-чух-чух!

 — Полнейший задний ход — чух-чух-чух-чах-чах-чах!

 И я пальцем направлял корабль куда надо, а Мишка орал:

 — Пошел! Ух жжмет! Вот это дает! Полный вперед! Чух-чух-чих!

 И так с дикими воплями мы бежали за корабликом как сумасшедшие и добежали до угла, где решетка, и вдруг наш кораблик завертелся, закружился в водовороте, и мы оглянуться не успели, как он клюнул носом, хлюпнул и провалился в решетку.

 Мишка сказал:

 — Жалко как. Утонул…

 И я сказал:

 — Да. Его поглотила бушующая стихия. Давай новый запустим?

 Но Мишка покачал головой:

 — Нельзя. Сегодня мне опаздывать из школы нельзя. Сегодня папа дежурный.

 Я сказал:

 — По чему?

 — Его очередь, — ответил Мишка.

 — Нет, — сказал я, — ты не понял. Я спрашиваю, по какому делу твой папа дежурный? По чему? По уборке? Или по накрыванию на стол?

 — По мне, — сказал Мишка. — Папа дежурит по мне. Они с мамой так установили очередь: один день мама, другой папа. Сегодня папа. Уж небось приехал с работы кормить меня обедом, а сам спешит, ведь ему обратно надо!

 — Ты, Мишка, не человек! — сказал я. — Ты своего отца сам должен обедом кормить, а тут занятой человек ездит с работы кормить такого оболтуса! Ведь тебе уже восемь лет! Жених!

 — Это мама мне не доверяет, ты не думай, — сказал Мишка. — Я помогаю, вон в прошлую пятницу я им за хлебом сходил…

 — Им! — сказал я. — Им! Они, видите ли, едят, а наш Мишенька одним воздухом питается! Эх, ты…

 Мишка весь покраснел, как синяя свекла, и сказал:

 — Пошли по домам!

 И мы прибавили шагу. А когда стали подходить к нашим домам, Мишка сказал:

 — Я каждый день свою квартиру не нахожу. Все дома одинаковые, просто путаются в глазах. А ты находишь?

 — Нет, я тоже не нахожу, — сказал я, — не узнаю свое парадное. То зеленое, и это зеленое, все одинаковые, новенькие, и балкончики тоже один в один. Прямо беда.

 — Так как же ты поступаешь? — сказал Мишка.

 — Жду, пока мама на балкон выйдет.

 — Ну, так может и чужая чья-нибудь выйти! Ты вполне можешь к другой попасть…

 — Ты что, — сказал я, — да я из тысячи чужих свою маму узнаю.

 — А как? — спросил Мишка.

 — По лицу, — сказал я.

 — На прошлом родительском собрании были все родители, и Костикова бабушка шла домой с моим папой, — сказал Мишка, — так Костикова бабушка сказала, что твоя мама самая красивая в классе.

 — Ерунда, — сказал я, — твоя тоже красивая!

 — Конечно, — сказал Мишка, — но Костикова бабушка сказала, что твоя самая красивая.

 Тут мы подошли вплотную к нашим домам. Мишка стал беспокойно оглядываться по сторонам и тревожиться, но в это время с нами поравнялась какая-то старушка и сказала:

 — А, это ты, Мишенька? Что? Не знаешь, где живешь, да? Вечная история. Ну пойдем, соседушка, уж доведу тебя.

 Она взяла Мишку за руку, а мне сказала:

 — Мы с одной лестничной клетки.

 И они пошли. Мишка очень охотно поволокся за ней. А я остался один в этих одинаковых переулках без названий, среди одинаковых домов без номеров и совершенно не представлял себе, куда идти, но решил не унывать и стал подниматься по лестнице на четвертый этаж первого же попавшегося дома. Ведь этих домов и всего-то восемнадцать, так что если я даже все подряд их обойду, то через часок-другой наверняка буду дома, это уж точно.

 Во всех наших подъездах, на каждой двери, слева привинчен звонок с красной кнопочкой. Вот я влез на четвертый этаж и нажал кнопку. Дверь открылась, оттуда высунулся длинный кривой нос и крикнул в дверную щель:

 — Макулатуры нет! Сколько раз повторять!

 Я сказал «извините» и сошел вниз. Ошибся, что поделаешь. Тогда я пошел в следующий подъезд.

 Не успел я тихонько дотронуться до звонка, как из-за двери раздался такой хриплый и страшный лай, что я не стал дожидаться, пока меня съест какой-нибудь волкодав, а просто моментально скатился вниз.

 В следующем подъезде, на четвертом этаже, дверь открыла высокая девушка и, когда увидела меня, весело захлопала в ладоши и закричала:

 — Володя! Папа! Марья Семеновна! Саша! Все сюда! Шестой!

 Из комнат высыпала куча народу, они все смотрели на меня, и хохотали, и прихлопывали в ладоши, и подпевали:

 — Шес-той! Ой-ой! Шестой! Шестой!..

 Я глядел на них во все глаза. Сумасшедшие, что ли? Я даже стал обижаться на них: тут есть хочется, и ноги промочил, и к чужим вместо дома попал, а они смеются… Но девушка, видно, поняла, что мне не весело.

 — Тебя как звать? — сказала она, и присела передо мной на корточки, и заглянула мне в глаза своими синими глазами.

 — Денисом, — ответил я.

 Она сказала:

 — Ты не обижайся, Денис! Просто ты сегодня уже шестой мальчик, который пришел к нам. Все они тоже заблудились. На-ка вот тебе яблоко, съешь, подкрепи истощенные силы.

 Я не стал брать.

 — Возьми, пожалуйста, — сказала она, — для меня. Сделай мне одолжение.

 Ну, я сделал ей одолжение.

 — Послушай, — сказала девушка, — мне кажется, что я видела тебя выходящим из подъезда, что прямо напротив нашего. Ты выходил с одной очень красивой женщиной. Это может быть?

 — Конечно, — сказал я, — моя мама самая красивая в классе.

 Тут они все снова рассмеялись. Без всякой причины. А девушка сказала:

 — Ну, беги. И если хочешь, приходи к нам в гости.

 Я сказал «спасибо» и побежал, куда показала высокая девушка. И не успел я нажать кнопку, как дверь открылась, и на пороге стояла моя мама! Она сказала:

 — Вечно тебя надо ждать!

 Я сказал:

 — Это ужасная история! Я промочил ноги! Потому что я не могу найти двери нашего дома. Я не знаю, где наш подъезд, он похож на все остальные, как капля воды на все другие. И у Мишки такая же история! Никто не может найти свой дом! Я сегодня шестой… и есть хочу!

 И я рассказал маме про кривой нос с макулатурой, и про рычащего волкодава, и про высокую девушку и яблоко.

 — Надо устроить для тебя какую-нибудь примету, — сказал папа, — чтобы ты безошибочно узнавал свой дом.

 Я обрадовался:

 — Папа! Я уже придумал! Повесь, пожалуйста, на наш дом мамин портрет! Я уже издалека буду знать, где я живу!

 Мама рассмеялась и сказала:

 — Ну, не выдумывай!

 А папа сказал:

 — В конце концов, а почему бы и нет' Вполне здоровая мысль!