Тогда выступил вперед первый календер и сказал ей: О госпожа моя,

знай, что причина того, что у меня обрит подбородок и выбит глаз, вот

какая: мой отец был царем, и у него был брат, и брат этот царствовал в

другом городе. И совпало так, что моя мать родила меня в тот же день,

как родился сын моего дяди, и прошли лета, годы и дни, и оба мы выросли.

И я посещал моего дядю и жил у него многие месяцы, и сын моего дяди ока-

зывал мне крайнее уважение и резал для меня скот и процеживал вино. И

однажды мы сели пить, и когда напиток взял власть над нами, сын моего

дяди сказал мне:

О сын моего дяди, у меня к тебе большая просьба, и я хочу, чтобы ты

мне не прекословил в том, что я намерен сделать . С любовью и охо-

той , ответил я ему.

И он заручился от меня великими клятвами и в тот же час и минуту

встал и, ненадолго скрывшись, возвратился, и с ним была женщина, покры-

тая изаром, надушенная и украшенная драгоценностями, которые стоили

больших денег. И он обернулся ко мне, и сказал: Возьми эту женщину и

пойди впереди меня на такое-то кладбище (а кладбище он описал мне, и я

узнал его). Пойди с ней к такой-то гробнице и жди меня там , сказал

он. И я не мог прекословить и не был властен отказать ему, так как пок-

лялся ему. И я взял женщину и отправился и пришел к гробнице вместе с

нею, и когда мы уселись, пришел сын моего дяди, и у него была чашка с

водой и мешок, где был цемент и кирка. И он взял кирку и, подойдя к од-

ной могиле, вскрыл ее и перенес камни в сторону, а потом он стал рыть

киркой землю в гробнице и открыл плиту из железа величиной с маленькую

дверь и поднял ее, и под ней обнаружилась сводчатая лестница.

Потом он обратился к женщине и сказал: Перед тобой то, что ты изби-

раешь . И женщина спустилась по этой лестнице, а он обернулся ко мне и

сказал: О сын моего дяди, доверши твою милость. Когда я спущусь, опусти

падо мной дверь и насыпь на нее снова землю, как она была, и это будет

завершением милости. А этот цемент, что в мешке, и воду, в чашке, замеси

и вмажь камни, как раньше, вокруг могилы, чтобы никто не увидел их и не

сказал: Эту могилу открывали недавно, а внутри она старая . Я уже целый

год над этим работаю, и об этом никто не знает, кроме Аллаха. Вот в чем

моя просьба . Потом он воскликнул: Не дай Аллах тосковать по тебе, о

сын моего дяди! и спустился по лестнице.

Когда он скрылся с глаз, я опустил плиту и сделал то, что он приказал

мне, и могила стала такой же, как была, а я был словно пьяный. И я возв-

ратился во дворец моего дяди (а дядя мой был на охоте и ловле) и проспал

эту ночь. А когда наступило утро, я стал размышлять о прошлой ночи и о

том, что случилось с моим двоюродным братом, и раскаялся, когда раская-

ние было бесполезно, что сделал это с ними и послушался его, и мне дума-

лось, что это был сон. И я стал спрашивать о сыне моего дяди, но никто

ничего не сообщил мне о нем, и я вышел на кладбище к могилам и принялся

разыскивать ту гробницу, но не узнал ее. Я непрестанно кружил от гробни-

цы к гробнице и от могилы к могиле, пока не подошла ночь, но не нашел к

ней дороги. И я вернулся в замок и не ел и не пил, и мое сердце обеспо-

коилось о сыне моего дяди, так как я не знал, что с ним. Я огорчился ве-

ликим огорчением и лег спать и провел ночь до утра в заботе, а потом я

второй раз пошел на кладбище, думая о том, что я сделал с сыном моего

дяди, и раскаиваясь, что послушал его. Я обошел все могилы, но не узнал

ни могилы, ни гробницы, и почувствовал раскаяние. И в таком положении я

оставался семь дней, так и не зная пути к гробнице, и мое беспокойство

увеличивалось, так что я едва не сошел с ума.

И я нашел облегчение лишь в том, что решил уехать и вернуться к отцу.

Но в тот час, когда я достиг города моего отца, поднялась у городских

ворот толпа людей, и меня скрутили, и я пришел от этого в полное удивле-

ние я ведь был сыном правителя города, а они слугами моего отца и мои-

ми прислужниками, и меня охватил великий страх перед ними. И я сказал

в душе: Глянь-ка, что это случилось с моим отцом и спросил тех, кто

схватил меня, в чем причина этого, но они не дали мне ответа. А через

некоторое время один из них (а он был моим слугою) сказал мне: Твоего

отца обманула судьба, и войска восстали против него, и везирь убил его и

сел на его место. И мы подстерегали тебя по его приказу .

Они взяли меня, лишившегося сознания от тех вестей, которые я услышал

об отце, и я предстал перед везирем.

А между мною и везирем была старая вражда, и причиною этой вражды бы-

ло вот что. Я очень любил стрелять из самострела, и когда я однажды сто-

ял на крыше моего дворца, на крышу дворца везиря вдруг спустилась птица,

а везирь тоже стоял там. Я хотел ударить птицу, и вдруг пуля пролетела

мимо и попала в глаз везирю и выбила его, по воле судьбы и рока, подобно

тому, как говорится в одном древнем изречении:

Мы шли по тропе, назначенной нам судьбою,

Начертан кому судьбой его путь пройдет им;

Кому суждено в одной из земель погибнуть,

Не встретит тот смерть в земле другой наверно.

И когда у везиря был выбит глаз, продолжал календер, он не мог

ничего сказать, так как мой отец был царем города, и вот причина вражды

между мной и им. И когда я встал перед ним со скрученными руками, он ве-

лел отрубить мне голову, и я спросил его: За какой грех ты меня убива-

ешь И везирь отвечал: Какой грех больше этого и показал на свой

выбитый глаз. Я сделал это нечаянно , сказал я, и везирь воскликнул:

Если ты сделал это нечаянно, то я сделаю это нарочно! Потом он сказал:

Подведите его! И меня подвели к нему, и он протянул палец к моему пра-

вому глазу и вырвал его, и с того времени я стал кривым, как вы меня ви-

дите. После этого он велел скрутить мне руки и положить меня в сундук и

сказал палачу: Возьми его, обнажи свой меч, отправляйся с ним за город

и убей его. Пусть его съедят звери и птицы! И палач вынес меня и, выйдя

из города в пустыню, вынул меня из сундука, а у меня были скручены руки

и скованы ноги. Палач хотел Завязать мне глаза и после того убить меня,

но я горько заплакал, так что довел его до слез, и, посмотрев на него, я

сказал такие стихи:

Считал я кольчугой вас надежной в защиту мне

От вражеских стрел; но вы лишь были концами их.

А я-то рассчитывал при всякой беде на вас,

Когда не могла помочь деснице шуйца моя.

Оставьте вдали вы то, что скажут хулители,

И дайте врагам моим метать в меня стрелами.

А если не станете от них охранять меня,

Молчите, не действуйте им в пользу иль мне во вред.

И произнес:

Не мало друзей считал для себя щитом я.

И были они, но только врагам, щитами.

И думалось мне, что меткие стрелы это.

И были они, но только во мне, стрелами .

А когда палач услышал мои стихи (а он был палачом у моего отца, и тот

оказывал ему милости), он воскликнул: О господин мой, как же мне сде-

лать, я ведь подневольный раб! Но потом он сказал мне: Спасай свою

жизнь и не возвращайся в эту землю, не то погибнешь сам и меня погубишь,

подобно тому, как сказал поэт:

Спасай свою жизнь, когда поражен ты горем,

И плачет пусть дом о том, кто его построил.

Ты можешь найти страну для себя другую,

Но душу себе другую найти не можешь.

Дивлюсь я тому, кто в доме живет позора,

Коль земли творца в равнинах своих просторны.

По важным делам гонца посылать не стоит:

Сама лишь душа добра для себя желает.

И шея у львов крепка потому лишь стала,

Что сами они все нужное им свершают .

Я поцеловал палачу руку и не верил в спасение, и потеря глаза каза-

лась мне ничтожной, раз я спасся от смерти. Я отправился в путь и достиг

города своего дяди и сообщил ему о том, что случилось с моим отцом и со

мною, когда мне вырвали глаз, и мой дядя горько заплакал и воскликнул:

Ты прибавил заботу к моей заботе и горе к моему горю: твой двоюродный

брат пропал, и я уже несколько дней не знаю, что с ним случилось, и ник-

то мне ничего не сообщает о нем . И он так заплакал, что лишился чувств,

и я опечалился о нем великой печалью. Он хотел приложить к моему глазу

лекарство, но увидел, что он стал пустой впадиной, и воскликнул: О дитя

мое, ты заплатил глазом, но не душой! И я не мог смолчать о моем двою-

родном брате, который был его сыном, и сообщил ему обо всем, что случи-

лось, и мой дядя очень обрадовался тому, что я сказал, услышав весть о

своем сыне. Пойдем, покажи мне гробницу , сказал он, а я ответил:

Клянусь Аллахом, о дядя, я не знаю, в каком она месте! Я ходил после

этого несколько раз и искал ее, но не знаю, где она находится .

Потом я пошел с моим дядей на кладбище и посмотрел направо и налево и

узнал гробницу. И я сильно обрадовался, и мой дядя тоже, и я вошел с ним

в гробницу и, убрав землю, поднял плиту и спустился с моим дядей па

пятьдесят ступенек, и когда мы достигли конца лестницы, вдруг на нас по-

шел дым и затемнил нам зрение, и тогда мой дядя произнес слова, говоря-

щий которые не смутится: Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого,

великого! И мы пошли, и вдруг видим помещение, наполненное мукою, кру-

пами и съестными припасами и прочим, а посреди покоя мы увидали занавес-

ку, спущенную над ложем. И мой дядя посмотрел на ложе и увидел своего

сына и женщину, спустившуюся с ним, которые лежали обнявшись, и они

превратились в черный уголь, словно были брошены в ров с огнем. И, увидя

это, мой дядя плюнул в лицо своему сыну и воскликнул:

Ты заслужил это, о кабан! Таково наказание в здешней жизни, а оста-

ется наказание в жизни будущей, и оно сильней и мучительней

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Двенадцатая ночь

Когда же настала двенадцатая ночь, она сказала: Дошло до меня, о

счастливый царь, что календер рассказывал женщине, а все собравшиеся, и

Джафар, и халиф слушали. Потом мой дядя ударил своего сына башмаком,

продолжал календер, (а тот лежал в виде черного угля), и я удивился

его поступку и опечалился о моем двоюродном брате: как это он стал,

вместе с женщиной, черным углем. И я сказал: Ради Аллаха, о дядя, об-

легчи скорбь твоего сердца! Мое сердце и ум обеспокоены, и я скорблю о

том, что случилось с твоим сыном, который превратился в черный уголь

вместе с этой женщиной. Не довольно ли с них того, что сталось с ними, а

ты еще бьешь его башмаком!

О сын моего брата, отвечал мой дядя, мой сын с самого детства

был влюблен в свою сестру, и я запрещал ему быть с нею, и говорил в ду-

ше: Они еще маленькие! Когда же он вырос, между ними случилась мер-

зость, и я услышал об этом и не поверил, но все же взял и накричал на

него как следует, и сказал ему: Остерегайся таких мерзких поступков,

которых никто не совершал ни до тебя, ни после тебя, а иначе мы будем

опозорены и опорочены среди царей до самой смерти, и весть о нас разгла-

сится путешественниками! Берегись совершить подобный поступок! Я разгне-

ваюсь и убью тебя! Потом я отделил его от сестры, и сестру отделил от

него, но проклятая любила его сильной любовью, и дьявол взял над ними

власть и украсил в их глазах их поступки. Увидев, что я отделил от него

сестру, мой сыч вырыл для себя это помещение под землей и выровнял его и

перенес туда, как ты видишь, съестные припасы. И он обманул мою бди-

тельность и, когда я был на охоте, пришел в это место, но преистинный

возревновал к нему и к ней и сжег их, а наказание в будущей жизни еще

сильнее и мучительней .

Он заплакал, и я заплакал вместе с ним, и он посмотрел на меня и ска-

зал: Ты мой сын вместо него! И я поразмыслил немного о жизни земной и

ее превратностях, и о том, как везирь убил моего отца и сел на ею место

и вырвал мне глаз, и о диковинных событиях, что исполнились с моим двою-

родным братом, и потом я заплакал, и мой дядя заплакал вместе со мной.

Затем мы поднялись наверх и опустили плиту и насыпали землю на место

и сделали могилу такой, как она была прежде, и возвратились в наше жили-

ще. Но не успели мы усесться, как услышали звуки барабанов, труб и ли-

тавр и бряцание оружия храбрецов, и крики людей, и лязг удил, и конское

ржание, и мир покрылся мраком и пылью из-под копыт коней. И наш ум сму-

тился, и мы не знали, в чем дело, и спросили о том, что случилось, и нам

сказали: Везирь, который захватил царство твоего отца, собрал солдат и

снарядил войско и нанял кочевых рабов и пришел к нам с войском, много-

численным, как пески, которого не счесть и не одолеть никому. Они ворва-

лись в юрод внезапно, и жители не могли устоять и отдали им город . И

мой дядя погиб, а я убежал в конец юрода и подумал: Если я попаду ему в

руки, он убьет меня! И печали мои множились и возобновились, и я поду-

мал о событиях, происшедших с моим отцом и дядей, и о том, что теперь

делать, и сказал себе: Если я появлюсь, жители города и войска моего

отца меня узнают, и будет мне смерть и гибель . И я нашел спасение лишь

в том, чтобы обрить усы и бороду, и, сбросив их и переменив платье, вы-

шел из города и направился в этот город, надеясь, что, может быть,

кто-нибудь проведет меня к повелителю правоверных, наместнику господа на

земле, которому я мог бы рассказать и изложить свое дело и то, что со

мной случилось.

Я достиг этого города в сегодняшний вечер и остановился, недоумевая,

куда идти, и вдруг вижу, стоит этот календер. И я приветствовал его и

сказал ему: Чужеземец! Он отвечал: И я тоже чужеземец! И когда мы

так стояли, вдруг подошел наш товарищ, вот этот третий, и поздоровался с

нами и сказал нам: Чужеземец! и мы отвечали: И мы тоже чужеземцы .

И мы пошли, и мрак налетел на нас, и судьба привела нас к вам. Вот при-

чина того, что я обрил бороду и усы и что мне вырвали глаз.

Пригладь свою голову и иди , сказала ему женщина, но календер

воскликнул: Не уйду, пока не услышу рассказ других! И все удивились

его истории, и халиф сказал Джафару: Клянусь Аллахом, я не видел и не

слышал чего-либо подобного тому, что случилось с этим календером!