Катя подошла к своему столу — и ахнула: ящик был выдвинут, новые краски разбросаны, кисточки перепачканы, на столе стояли лужицы бурой воды.

 — Алёшка! — закричала Катя. — Алёшка! — И, закрыв лицо руками, громко

 заплакала.

 Алёша просунул в дверь круглую голову. Щёки и нос у него были перепачканы красками.

 — Ничего я тебе не сделал! — быстро сказал он.

 Катя бросилась на него с кулаками, но братишка исчез за дверью и через раскрытое окно прыгнул в сад.

 — Я тебе отомщу! — кричала со слезами Катя.

 Алёша, как обезьянка, вскарабкался на дерево и, свесившись с нижней ветки, показал сестре нос.

 — Заплакала! Из-за каких-то красок заплакала!

 — Ты у меня тоже заплачешь! — кричала Катя. — Ещё как заплачешь!

 — Это я-то заплачу? — Алёша засмеялся и стал быстро карабкаться вверх. — А ты сначала поймай меня.

 Вдруг он оступился и повис, ухватившись за тонкую ветку. Ветка хрустнула и

 обломилась. Алёша упал.

 Катя бегом бросилась в сад. Она сразу забыла свои испорченные краски и ссору с

 братом.

 — Алёша! — кричала она. — Алёша!

 Братишка сидел на земле и, загораживая руками голову, испуганно смотрел на неё.

 —Встань! Встань!

 Но Алёша втянул голову в плечи и зажмурился.

 — Не можешь? — испуганно спрашивала Катя, ощупывая Алёшины коленки.

 — Держись за меня.

 Она обняла братишку за плечи и осторожно поставила его на ноги.

 — Больно тебе?

 Алёша мотнул головой и вдруг заплакал.

 — Что, не можешь стоять? — спросила Катя. Алёша ещё громче заплакал и прижался к сестре.

 — Я никогда больше не буду трогать твои краски… никогда… никогда… не буду!